Блог Иосифа Куралова

Наше все и другие юные и ранние («Свой голос»)

Наше всё и солнце русской поэзии Александр Сергеевич Пушкин начал писать стихи в семь лет. Правда, на французском языке. Став чуть старше перешёл на русский. А в 14-15 лет уже вовсю сочинял любовную лирику и довольно злые эпиграммы.

Михаил Юрьевич Лермонтов тоже взялся за перо очень рано. Например, своего знаменитого «Демона» начал в 14 лет, потом лет десять дописывал и редактировал. А в 18 создал шедевр «Белеет парус одинокий», без которого нельзя представить ни русскую поэзию, ни мировую.

Езда в незнаемое («Говорит 21 век»)

Один из самых ярких гениев русской поэзии Владимир Маяковский, обладающий парадоксальным умением поговорить с представителем какой-нибудь совершенно земной профессии о предмете космической высоты и красоты, нередко и очень убедительно пользовался своим умением. Вот, например, давно ставший классикой «Разговор с фининспектором о поэзии». Стихотворение, как многие у Маяковского, не коротенькое, развёрнутое, с внушительной аргументацией авторской позиции. К тому же выстроено характерной для Маяковского лесенкой.

Он не станет для Родины грузом

Виталий Артемьевич Крёков – поэт, о чьем творчестве невозможно сказать в двух словах. И сколько их ни скажи, какие эпитеты ни примени – все будет мало. Потому что его стихи – светлые, чистые, высокие, глубокие, пронзительные, ясные, милые, умные, мудрые, гениальные. Здесь десять эпитетов. А можно было и продолжить. И были бы они не лишними в характеристике замечательных качеств крёковской поэзии. Но ограничимся и расскажем об одном эпизоде из биографии поэта.

Драгоценная рекомендация Баянова

Виктор Михайлович Баянов – поэт, говоря о котором многие добавляют: милостью Божией. О его первых тоненьких книгах – «Росы» (1963) и «За рекой Талиновой» (1965) – слегка перефразируя знаменитое стихотворение Афанасия Фета «На книжке стихотворений Тютчева», можно сказать так: две эти книжки небольшие томов премногих тяжелей.

Мой друг, товарищ, брат – Валера

Валерий Федорович Зубарев. Валерий Зубарев. Валера. Мой товарищ, друг, брат, с которым мы долго шли по жизни вместе. До тех пор, когда он ушел из нее, а я остался. И не могу говорить дежурными словами о его значении, величии, месте в литературе. Хотя, несомненно, все это есть – и значение, и величие, и только ему одному принадлежащее место.

Талантлив он был безгранично и во многом. Конечно, прежде всего, в стихах. Но была у его таланта еще одна грань, переходящая в гениальность, он был гений общения. Он умел так слушать и так говорить, что все сказанное нами друг другу в бесконечных беседах приобретало гигантский смысл. И этот смысл не улетучивался со временем, а как бы превращался в смысл жизни, помогал жить.

Всекузбасский учитель

Михаил Небогатов – талантливый поэт и, в шестидесятые, семидесятые, восьмидесятые годы двадцатого века, всекузбасский учитель теории и практики стихосложения. Кафедрой учителя многие годы была областная газета «Комсомолец Кузбасса», на страницах которой он давал свои уроки, а учениками – молодые и не очень молодые стихотворцы, присылавшие свои стихи в редакцию молодежной газеты. 

Я читал уроки Небогатова еще в детстве. Но сам стихи в «Комсомолец Кузбасса» не посылал и объектом его критики на страницах газеты не становился. Под его критику я попал значительно позже, в 1972 году, когда мне было 19 лет. Небогатову нравились Твардовский и Рыленков, а мне – Вознесенский, что по моим стихам было видно с первого взгляда. Не очень вникая в мои стихи, Небогатов рассказал, почему ему не нравится Вознесенский и почему не стоит у него учиться.

Первый

Могучее и много значащее для русской литературы, особенно для той её части, которая созидается в Кузбассе, имя – Евгений Буравлев – впервые я услышал году в 69-м или 70-м в прокопьевской литературной группе.

Именно так – группа, а не студия, не кружок, не объединение, называли мы наше сообщество, собиравшееся еженедельно, по четвергам, в редакции городской газеты «Шахтёрская правда», где нас любили и постоянно публиковали, и моя первая стихотворная публикация состоялась именно в «Шахтёрке», когда я был ещё школьником.  

Пушкин по-русски лучше, чем по-татарски

Я вырос в доме, в котором было много книг. Главным книгочеем был мой дед по маме – Гиляздин Закирзянович Хабибуллин, казанский татарин. Он был не просто читателем, который из любознательности осваивал все новые и новые тексты, у него была куда более серьезная задача: он устанавливал Истину.

logo
650000 Россия, Кемерово, ул.Арочная 21 а
ГАУК Государственная библиотека Кузбасса для детей и молодежи

Яндекс.Метрика