Виталий Артемьевич Крёков – поэт, о чьем творчестве невозможно сказать в двух словах. И сколько их ни скажи, какие эпитеты ни примени – все будет мало. Потому что его стихи – светлые, чистые, высокие, глубокие, пронзительные, ясные, милые, умные, мудрые, гениальные. Здесь десять эпитетов. А можно было и продолжить. И были бы они не лишними в характеристике замечательных качеств крёковской поэзии. Но ограничимся и расскажем об одном эпизоде из биографии поэта.
В начале девяностых у Крёкова была большая – на целую полосу, публикация в легендарной газете Александра Проханова «День» (с 1993 года вместо нее издается газета «Завтра») с небольшим вступительным словом выдающегося русского литературоведа и историка Вадима Кожинова. «День» и «Завтра» – издания очень политизированные. Крёков – лирик в чистейшем виде, ничего общего ни с какой политикой не имеющий, к тому же на то время в Москве почти неизвестный. И, несмотря на это, политизированный «День», издававшийся гигантским тиражом, публикует целую полосу стихотворений живущего в провинции малоизвестного поэта.
Понятно, что публикация могла произойти благодаря огромному авторитету Кожинова, но Проханов и сам писатель, обладающий безупречным вкусом. Публикация, одобренная двумя выдающимися деятелями отечественной литературы, дополнительное свидетельство того, что произведения нашего земляка заслуживают постоянного читательского внимания. Именно поэтому в альманахе «Университет Культуры», где я несколько лет работал главным редактором, в 2016 году, опубликованы почти весь свод стихотворений Виталия Крёкова и повесть «Артемий Чудов». А в номере «Университета Культуры» в 2015 году опубликована проза Виталия Крёкова («Артемий Чудов» не вошел в этот номер по техническим причинам).
Поэт, пишущий прозу, особое явление в литературе. И эта особость многократно усиливается, когда речь заходит о таком глубоком, самобытном, ни на кого не похожем, явлении как Крёков. Сравнительно недавно, в сентябре 2016 года, он ушел из жизни, но успел порадоваться своей публикации в альманахе.
А радоваться было чему. Не только автору, но и читателям: Крёков предложил альманаху полные варианты своих произведений. И альманах их напечатал, став таким образом первым и, если не навсегда, то надолго, единственным из литературных изданий, представившим читателю полного и полноценного, не сокращённого, Крёкова
Выпуски альманаха «Университет Культуры» за 2015 и 2016 годы могут стать вожделенными для исследователей творчества Крёкова, ибо только в них и больше нигде – почти все его стихи и почти вся его нетронутая грубым редакторским пером проза. Она по-своему прекрасна и притягательна. Как его лучшие стихи:
Если станет с деньгами получше,
Не в Москву, не в Париж и Берлин,
Я уеду скорее в Урумчи.
Загляну к русской Нине в Инин.
Может, там отмеряют полозья
Санный путь за потаем потай.
Там в суровом полынном межзвёздье
В такт Вселенной вздыхает Китай.
Я не стану для Родины грузом.
Я не буду вымаливать мзду,
Но, как женщину, русскую музу
От разбойных людей увезу.
Будут плыть облака, будут ветры
Тополя серебристые сечь.
В лунных сумерках яшмовой флейтой
Будет слышаться русская речь.
Оглянусь я на дали и шири:
Не возьмешь Томь блескучую впрок,
Что течёт в притаёжной Сибири,
Где шахтёрский стоит городок.
Богатеи там есть, ну их в баню.
Там поэтов, что в поле травы.
Там построил мужик на «тайване»
Колокольню в четыре трубы.
Там разрезы, там шахты и штольни.
А горняк только славою сыт.
За копейки из преисподней
Выдаёт на-гора антрацит.
И всегда время подлое в силе.
Горький плач там и скрежет зубов.
Помню день: из домов выносили
В раз шестнадцать шахтёрских гробов.
Резанул мужиков взрыв кинжальный.
От железа осталась труха.
И на лицах погибших лежали,
Как на ликах святых, воздуха.
Что за мною: судьба ли, судьбина?
Только крест свой несу не один.
Ты жена – дочь шахтёрская, Нина.
Даст нам Бог, доберёмся в Инин.
Небеса сеют снежной порошей.
Вот Берёзовский город возник.
Ты со мною, кулёма-матрёша,
Ненаглядный мой снеговик.
На снимке: Виталий Крёков.
Иосиф Куралов